Ксения Архипочкина - место жительства и мобильный номер

"Даже если только хочешь остаться на месте - расти!" ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: РУССКИЕ МАТРЕШКИ Если бы электрон обладал сознанием, мог ли бы он догадаться, что включен в гораздо более обширное целое, чем атом? Мог ли бы атом понять, что он является частью большего единого целого, молекулы? А смогла бы молекула понять, что она заключена в чем-то гораздо большем, например, в зубе? А зуб способен был бы предположить, что является частью человеческого рта? Тем более, может ли электрон сознавать, что является бесконечно малой частью человеческого тела? Когда кто-то говорит мне, что верит в Бога, то это напоминает мне утверждение: «Я, маленький электрон, претендую на то, что различаю молекулу». А когда кто-то говорит, что он атеист, это равнозначно заявлению: «Я, маленький электрон, уверен в том, что нет ничего над тем, что известно мне». Но что бы они сказали, и верующие, и атеисты, если бы знали, насколько все больше и сложнее, чем даже может представить их воображение? Насколько потрясен был бы электрон, если бы знал, что он включен не только в атомы, молекулы, зубы, людей, но и что сами люди включены в планету, Солнечную систему, космос и еще что-то гораздо большее, для чего у нас сегодня нет названия. Мы являемся частью игры в русские матрешки, которая выходит за грань понимания. Поэтому я позволю себе сказать, что изобретение людьми концепции Бога является лишь успокаивающим занавесом перед лицом головокружения, охватывающего их из-за бесконечной сложности того, что может находиться над ними. Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том 5

МОСКВА Москва, которую все ругают, На самом деле совсем другая. Это и настораживает И, наоборот, восторгает. Москва, с бесконечностью её окраин, Кому-то кажется раем, В который можно ещё при жизни Попасть -— не умирая. Москва, читающая между строк. Питающаяся в бистро. Часами стоящая в пробках. Толкающаяся в метро. Москва, со всероссийским жульём. С извечной проблемой с жильём, От которой мы крокодиловы слёзы, Как при Булгакове, так же льём. Москва, как ни крути, но столица. Стоит чуть-чуть от неё отдалиться, И ты начинаешь чувствовать это По окружающим тебя лицам. Москва — радушна и равнодушна. Душевная и бездушна. От неё мне порою аж тошно. Иногда в ней становится душно. Москва, с обменниками валют. — Вот-вот покорю и свалю, — Думает каждый первый, Затягивая петлю. Москва, погрязшая в разнообразии. Полчища дворников из средней Азии Всё никак её не отчистят От не достатка фантазии. Москва, за которую пора браться (Что ксати и сделали ленинградцы), — Самый наглядный пример Клановых интеграций. Москва, нами самими кишащая, Вечно куда-то спешащая, И опаздывающая. Обогнавшая настоящее. Москва не боится, не верит, не просит. Потому что висит на кокосе, Как портрет Путина в кабинетах Тех, кто с нас бабки косит. Москва, в роли чужого анклава. За чей же ты счёт златоглава? Если за наш, то какого ха? За их? Ну, ты шалава, Москва! Москва. Москвуля! Москвище!!! И как её ни назови ещё, Заискивающе заигрывает Прежде, чем выкатить счёт. Москва — изобилие во плоти. Здесь за всё про всё нужно платить. Кстати, и ты, мой дорогой слушатель, Куполочки-то позолоти. Олег Груз