Ирина Ян - место жительства и мобильный номер

ничего не делать, часами думать, уставившись в пустоту, жарить блинчики

Она вся была охвачена огнем, словно находясь внутри бутона огромного цветка, она полыхала жарким и ненасытным пламенем., Она баллансировала на грани, на самой кромке..., Ей казалось, что еще чуть-чуть и она умрет, сгорит в этом пламени, чтобы возродиться вновь

но ведь этого могло и не произойти...и где-то внутри, повторяя картину снаружи, ее сердце начинал охватывать такой же пламенный бутон страха..., Босые ноги ступали по ковру, руки выводили причудливые узоры и тело покорялось - подбавляя жару, ей захотела овладеть еще и музыка

Музыка вливалась внутрь нее через каждую пору кожи и выплескивалась наружу стократ усиленная биением ритмов живого человеческого тела...музыка была водой...но пламени не гасила..., Обе стихии в порыве поглотили ее, но она к тому времени уже даже не сопротивлялась., В танце, отражавшем и ее огненную страсть и нежность, она уже не замечала ничего, прерванная случайным зрителем сейчас, она бы тот час умерла и тело ее осталось бы лежать на полу, словно она была маленькая пичужка, долго бившаяся изо всех сил на свободу

Перенесенная своей фантазией в совершенно другое место, которого не видела никогда прежде, в безумии она различала лишь его лицо., Ночь была внутри нее., Ночь царила и в ее воспоминаниях...она припомнила, как восставая мелькала луна в мелком кружеве еще совсем неспелых листочков, словно бесовское око, подернутое вуалью да вовсе не от стыда

Вспомнила, как была она тяжелей его тоски и пленительней его глаз, но не прекрасней его улыбки..., Теперь она билась в неистовом танце посреди небольшой поляны на прохладной и свежей ночной траве, слыша отдаленные голоса, едва различая мелькания людских движений и отблески костров., Теперь все это было лишь для него., Теперь она видела все и не видела ничего и никого кроме него

Посреди бесконечного пространства, на траве ни ее воспоминаний, заключенная в крошечной комнатке и посреди холодного апреля...она увидела первую каплю крови на густой зеленой ночной траве.

А год назад был другой апрель. Она долго и громко, с настоящим надрывом смеялась без особой причины, без мыслей, помыслов, утешения, жалости, закрывая лицо трясущимися от смеха руками. Прячась за закрытой дверью своей комнаты-стоя посреди апреля, ловя ртом этот самый снег, заламывая руки, не зная, что будет и через пять минут. Умирая от этого чувства внутри нее. Оно поглотило ее, то, чем она была...может оно и не так болезненно,как она пыталась думать...но оно убивало ее взаправду. Она просто не могла его понять,а оно продолжало делать то, что ему удавалось. Потому что громкий плач очень часто бывает похож на смех...а за первой каплей всегда следует вторая...