Ирина Марченко - место жительства и мобильный номер

среди сотен чужих изюмин, среди тысячи мелочей. из мужчин выбирай "безумен". из мужчин выбирай "ничей". среди тысячи разных станций, среди города и дорог. из мужчин выбирай "остаться". из мужчин выбирай "порог". если честно, себя не слышу. и не слышала никого. если рвет от мужчины крышу, то всегда выбирай его. (с) Лина Ткалик

Он темнее меня на тон и грубее меня на яд. Он не держится за меня, и от этого он нужней. Его пальцы скользят по шее и на плечи сползает взгляд. Он смеется, когда я плачу. Врет, что я для него важней Всех невстреченных и ушедших, всех любимых и неродных. /Ночь лакала с его ладони тонкий запах его духов/ Он такой для меня тяжелый, как внезапный удар поддых: Начинаешь ценить все вдохи до тяжелых стальных оков. Он повыше меня на фут и взрослее меня на жизнь. Улыбается сквозь цинизм, нервно курит и пьет абсент. Разгоняется до двухсот, усмехается, мол, держись. Для него я на третьем месте после виски и сигарет. Он отпустит меня под утро, поцелует меня в висок. "Как приедешь, так позвони." А во взгляде сверкает яд. Он циничней меня на смерть и с текилой мешает сок. Он не держится за меня, но всегда мне безумно рад. My_Soul_to_Take

Ты мне прозвонилась сквозь страшную полночь: "А ты меня помнишь?" ну, как позабыть тебя, ангел-звереныш? "А ты меня помнишь?" твой голос настаивал, стонущ и тонущ — "А ты меня помнишь?" "А ты меня помнишь?" и ухало эхо во тьме телефонищ — рыдало по-русски, in English, in Polish — you promise? Astonish…а ты меня помнишь? А ты меня помнишь, дорога до Бронниц? И нос твой, напудренный утренним пончиком? В ночном самолете отстегнуты помочи — Вы, кресла, нас помните? Понять, обмануться, окликнуть по имени: А ты меня… Помнишь? Как скорая помощь, В беспамятном веке запомни одно лишь — "А ты меня помнишь?" Андрей Вознесенский

я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес, оттого что лес - моя колыбель, и могила - лес, оттого что я на земле стою - лишь одной ногой, оттого что я о тебе спою - как никто другой. я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей, у всех золотых знамен, у всех мечей, я ключи закину и псов прогоню с крыльца - оттого что в земной ночи я вернее пса. я тебя отвоюю у всех других - у той, одной, ты не будешь ничей жених, я - ничьей женой, и в последнем споре возьму тебя - замолчи!- у того, с которым Иаков стоял в ночи. но пока тебе не скрещу на груди персты - о проклятие!- у тебя остаешься - ты: два крыла твои, нацеленные в эфир, - оттого, что мир - твоя колыбель, и могила - мир! (с) Марина Цветаева

Слушай, слушай, это же глупо – вот так надраться, чтоб всё посметь. С вечера в сердце мерцает золото, утром в башке звенит только медь. Если вечно с изнанки ноет, а с лицевой ещё можно терпеть - Это не жизнь, Тэйми, это такая смерть. Просто однажды от нас уезжают, уходят, и с кем-то живут далеко самые наши любимые – падают в прошлое, как в молоко. И больше оттуда ни звука, ни строчки, ни слова - вообще, ничего! Ты живёшь потом, а в тебе дыра – величиной с тебя самого. Иногда ты в неё смотришь и думаешь: ого!.. Слушай, Тэйми, ведь мы потому так легко проживаем друг друга насквозь, Что ныряем потом в эти дыры, и думаем: ладно, опять не срослось. Не срослось, понимаешь… А в сущности, что там срастётся, что? Если мы изнутри простреляны в три обоймы, как решето. Небеса нависают над нами, как анестезиологи, как врачи, Хочешь – плачь или пой, или смейся, хочешь - стиснув зубы, молчи. Нас сошьют патефонными иглами, в нас проденут такие лучи, Что за этой тонкой материей мир подмены не различит. Ампутация прошлого, Тэйми, ампутация и - культя… Знаешь, что самое странное?.. Что нас и таких хотят. Золотые, бесценные люди к нам приходят, стучатся, звонят. К нам бредут, как по минному полю, тянут руки сквозь наши печали к нам - холодным, пустынным, выжженным… Ну давай мы с тобой выживем! Нас почти уже залатали. Елена Касьян

если бы ты молчаньем своим не мучал, то я бы тебя ни за что никогда не оставила.